Научный журнал

Научное обозрение. Филологические науки

ВВЕДЕНИЕ. Статья содержит методическое пособие по русской грамматике, основанное на оригинальном приеме работы с текстом – лингвистических пазлах. Это выражение, как и понятие, заключенное в нем, было впервые предложено автором настоящей статьи несколько лет тому назад [1, с.26-27] и ознаменовало собой публикацию в дальнейшем продолжительной серии подготовленных им же познавательно-занимательных задач в научно-популярном журнале «Русский язык в школе и дома» − приложении к журналу «Русский язык в школе». Сегодня, возвращаясь к этому приему, напомним его суть. Перед учащимся ставится задача собрать «рассыпанную» на морфемы фразу, как из черепков склеивают разбитый глиняный горшок. Например, фраза Комната, куда его привели, была просторная и высокая в задании будет выглядеть как ряд морфем в случайной и беспорядочной последовательности:

/ л / ве / ая / бы / простор / а / ая / куда / л / при / комнат / и / его / выс / и / ок / , / , / . / = 18 морфем, 3 знака препинания.

Автор неоднократно включал такие упражнения в аудиторную и самостоятельную работу студентов-филологов по практическому курсу русского языка. Эта работа во многом помогла автору приобрести опыт, необходимый для совершенствования «пазлового» приема и для его использования уже в системном преподавании русского языка. В теоретическом плане пособие прошло апробацию на научно-практической конференции [2, с. 381-386]. Последующие размышления и наблюдения над материалом привели к созданию новой, представляемой здесь версии, в которой существенно обновлено содержание опубликованного доклада и добавлена практическая часть – задания, – а также образец их выполнения.

Изложенную справку об истории проблемы завершим следующим экскурсом. Совсем недавно на наши глаза попалась заметка в интернете под названием «Игра на тему ”Лингвистические пазлы“» [3]. «Придумала» эту игру, как она сама выражается, её автор Смолина Н.М. Думается, что вопрос об авторских правах на название «Лингвистические пазлы» здесь неуместен. Дело в том, что членимость речи на составляющие части и, наоборот, – её восстановление, а также аналогия этих свойств известной детской игре, − все это лежит на поверхности и, следовательно, легко может привести любого преподавателя русского языка к идее, сформулированной в названии, а также самого названия. Любопытно другое: принцип, который кладется Н.М. Смолиной в основу игры – составление фразы из её словоформ, а не из морфем. На наш взгляд, такая игра намного проще морфемного принципа, но вряд ли от неё можно ждать достаточно познавательной пользы. Ведь словоформы (падежа, рода и т.д.) в большинстве случаев сами собой просятся в сцепление с другими словами! Возможно, эта игра будет полезна учащимся 5-7 классов, но не старше.

Мы не беремся утверждать, что русская грамматика, как и методика её преподавания, сложнее «глиняного горшка» по устройству. Зато не приходится сомневаться в другом, кардинальном отличии: речь состоит не просто из звуков, из звуковой «глины», так сказать,− звуки представляют в речи единицы сознания – понятия, которые организованы в ней по правилам грамматики. Главную единицу речи – фразу – по её устройству, то есть по грамматике, можно уподобить лестнице, каждая ступень которой есть последовательная трансформация понятий и их сцеплений в направлении их разукрупнения, конкретизации. Восхождение по этой лестнице открывает наглядные картины роли составляющих понятий в формировании мысли. Тогда как искусственное разделение грамматики на два противопоставленных раздела – морфологию и синтаксис – не может в полной мере обеспечить эффективное усвоение её (грамматики) конструктивного места в речи и постижение её сущности. Так, механическое запоминание шести падежей у русского существительного и форм для каждого падежа, культивируемое в школьном преподавании русской грамматике, практически ничего не дает для синтаксического анализа предложения по членам, особенно для квалификации второстепенных членов. К тому же «зубрежка» падежей неэффективна и потому, что все шесть падежей, тем более все их формы, никогда не встретятся в одной фразе, чтобы включилась в процесс усвоения их системность. Для прочного усвоения категории падежа необходим учет значения каждого падежа, которое и выявляется его синтаксическими функциями.

Таким образом, стратегической ЦЕЛЬЮ пазлового приема является практическое осмысление и усвоение грамматики русской речи в единстве и взаимодействии всех составляющих её значимых (понятийных) уровней: синтаксиса, морфологии, словообразования, лексики.

Теоретическая основа представляемого методического приема не нова – о ней высказывались еще наши предшественники. При этом знаменательно, что их мысли находят отклик в трудах современных языковедов – как свидетельство их сегодняшней актуальности. Так, утверждение приоритетности синтеза над анализом в изучении языка, которая перекликается с идеей восхождения усвоения русской грамматики от морфемы к фразе, оценивает как один из важнейших постулатов творческого наследия отечественного классика С.И. Карцевского О.А.Волошина. Она пишет: «Карцевский убежден, что рассматривать элементы языка отдельно друг от друга, вырывая их из общей ткани языка, неправильно… Расчленение… языка на части убивает язык, делает невозможным наблюдение за работой языкового механизма, а, следовательно, объяснение устройства и функционирование языка» [4, с.74].

Настоящее пособие адресуется в помощь преподавателям русского языка средней школы и филологических факультетов вузов. Оно состоит из двух частей. Теоретическая часть содержит, кроме общих структурных компонентов (введения, цели исследования, постановки проблемы), принципы подготовки и решения заданий по восстановлению фразы из пазлов – из морфем и знаков пунктуации. Вторая часть предлагает комплекс примерных заданий («рассыпанных» фраз), образец их выполнения и исходные тексты для проверки. К сожалению, количество заданий ограничено заданным объемом пособия. Однако в любом случае подготовка «свежего» тренировочного материала, с учетом особенностей контингента обучаемых, остается прерогативой преподавателя.

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ. Прием лингвистических пазлов принципиально отличается от традиционных способов анализа единиц речи и тем самым преодолевает некоторые их недостатки. Так, привычный в школе разбор предложения по членам не способствует правильному представлению о том, что ими выступают не знаменательные слова, а их словоформы. Если, например, предложить старшеклассникам сложить фразу из слов: весь, дружить, с, то вряд ли мы получим от них скорое и удовлетворительное решение (типа дружим со всеми); вряд ли они быстро сообразят, что слова – это единицы языка и что в предложении большинство из них трансформируется в единицы речи – словоформы. Впрочем, возможно, указанный дефицит в преподавании русского синтаксиса не особенно показателен для лингвистического кругозора выпускника школы. Более чувствительным может оказаться выпадение из поля зрения учащегося компонентов предложения, не входящих в состав его членов: служебных слов, обращения и др. Не приведет ли это учащегося к ощущению тупика: «А зачем же они тогда нужны?»! Между тем синтаксические функции не-членов предложения в русском языкознании известны и исследованы достаточно основательно.

Известны и другие минусы анализа предложения по членам, например синкретические члены.

Недостаток морфемного членения словоформы, укоренившийся в средней школе, − механицизм и асемантизм выделения морфем. Дело в том, что без систематической опоры на семантику морфемы невозможно осмыслить и усвоить важнейшие особенности морфологического строя русского языка, например тождество фонологических вариантов морфемы (ср. флексии: большой и малый), омонимичность морфем (ср.: вода и стола) и т.п.

Итак, аналитические приемы, изолированно и в отрыве от значения рассматривающие морфологические и синтаксические единицы, дают неполные, неточные и отрывочные сведения о структуре речи как смыслообразующей конструкции. К сожалению, преобладание формалистского подхода над содержательным при изучении родного языка у нас закладывается в сознание учащихся уже в младших классах., см., например, в работах [5, 6].

«Пазловый» подход ориентирован на комплексное осмысление строения речи. Этот подход обусловлен различным назначением морфем. Одни из них участвуют в создании лексических единиц (слов и основ) – к ним относятся корни и словообразовательные аффиксы. Другие – формальные аффиксы и служебные слова – служат для конструирования из основ и слов синтаксических единиц – словоформ и словосочетаний как элементов предложения. Так, в форме под-осин-овик-ов основу с лексическим значением ?вид грибов, характерный для осинника? составляют префикс, корень и суффикс; тогда как флексия -ов, посредством морфологических признаков падежа и числа, указывает на вхождение данной формы в некоторое словосочетание типа: набрал подосиновиков, нет подосиновиков, нажарил подосиновиков и др.

Таким образом, упомянутое выше взаимодействие всех структурных уровней языка, связанных с передачей смысла, отчетливо проявляется именно в процессе «монтажа» фразы из составляющих её морфем, представляя тем самым основание системного, следовательно, сознательного, усвоения роли морфемы как базовой единицы грамматики.

Поскольку морфема – это минимальная значимая единица языка, конкретная цель, которую преследует морфемно-пазловый метод, заключается в выработке у учащихся навыков последовательного и содержательного конструирования всех более крупных единиц, сводимых к морфемному ряду: основы, словоформы, словосочетания, предложения. На этом пути собирателя фразы ждут немалые трудности. Но упражнения типа «лингвистические пазлы» не избегают этих трудностей и не затушевывают их – они демонстрируют ими богатство исторического наследия и функционального ресурса русского языка.

Чтобы разобраться хотя бы в наиболее распространенных грамматических трудностях и возможных способах их решения, надо иметь в виду следующие лексико-семантические и грамматические основания «рассыпки» и восстановления фраз в предлагаемых учащимся заданиях, а также – в практической части настоящего пособия.

Во-первых, выбор материала для подготовки заданий. Здесь можно рекомендовать придерживаться оптимального компромисса между двумя крайностями. Это, с одной стороны, – фразы простейшие по грамматике и смыслу, типа: В лесу было непривычно тихо. Подобный материал будет оправдан лишь на пропедевтическом этапе. С другой стороны – фразы чрезмерно усложненной грамматики, содержащие экстравагантные или отвлеченные мысли, перегруженные стилистическими средствами, – то есть фразы, которые уже в исходном своем виде и в контексте не сразу и нелегко воспринимаются слушающим (читателем). Такие конструкции достаточно характерны, в частности, для поэзии, где обусловлены некоторыми её свойствами, не отражаемыми в морфемных пазлах – ритмика и др. Например: Долгих лет несмолкаемой ночи страшной памятью сердце полно (строки из стихотворения А.Блока «То не ели, не тонкие ели…»).

Оптимальные по форме и содержанию, интересные в художественном отношении фразы нетрудно выбрать из классической, как русскоязычной, так и переводной, литературы, из публицистики. Понятно, что при этом выбранная фраза должна быть полностью – по смыслу и по структуре – независимой от контекста. Далее здесь выигрышно предстают произведения малых форм: афоризмы, крылатые выражения, каламбуры, изречения, неординарные рекламные слоганы и т.п. – их смысловая ёмкость и целостность могут отражаться в наборе морфем и тем самым подсказывать наиболее перспективные их сочетания. Например, таким путем может быть расшифрован «рассыпанный» афоризм: Поразительно: грамоту придумали неграмотные! Наконец, оптимальным должен быть и объем «рассыпанной» фразы – приблизительно от 10 до 30 слов.

При подборе текстового материала важна, кроме всего, дидактическая позиция обучающего. Русская грамматика в совокупности с лексикой и стилистикой представляет собой неисчерпаемый арсенал выразительных средств формирования и сообщения мыслей (ср. хотя бы богатый семантический потенциал, реализуемый вариантами порядка слов в русском предложении). Поэтому преподавание русской грамматики будет тем успешнее, чем значительнее и интереснее содержание привлекаемых для этого текстов. Остроумные, глубокие, смелые, забавные мысли должны служить образцами, вехами в творческом совершенствовании собственной речи учащегося.

Во-вторых, следует иметь в виду неоднородность морфем по их роли в речевом потоке. Среди них надо различать – по возможности с самого начала и в последующем процессе комбинирования – три вида: а) части словоформ: корни, префиксы, суффиксы, флексии (окончания) и др.; б) нечленимые словоформы; дом, деревень, здесь, пюре и т.п.; в) служебные слова: предлоги, союзы, частицы и др., в том числе конверсивные образования, например предлог благодаря (благодаря друзьям).

Далее. Практически в любом русском тексте, высказывании (если задаться минимальным объемом хотя бы в 10 слов) встречаются морфемы однозначные и не имеющие омонимов – вроде желт, рюмк, Москв, для, ть, ют и др. Среди них легко различаются, с одной стороны, корни, с другой – служебные морфемы и слова. Корневые морфемы выражают более конкретное, вещественное значение – то, что непосредственно связывает слово с каким-либо объектом действительности. Они, как правило, длиннее служебных морфем. Однозначный корень вернее других морфем служит навигатором в поиске возможных сочетаний. Так, в морфеме ты уверенно узнаём форму личного местоимения – она может быть только подлежащим в предложении, следовательно, при нем должно быть сказуемое (малочастотны образования типа тыкать – ?обращаться на «ты»?) и т.д.

Грамматическое значение однозначных служебных морфем и слов, также сравнительно легко опознается, что задает их навигаторскую функцию. Например, для может быть только предлогом, употребляющимся с родительным падежом существительного или местоимения, которые в предложении выражают значение косвенного объекта (цветы для нее), цели (купил для ремонта) и некоторые др.; ть указывает только на форму инфинитива, выражающего действие отвлеченно от действующего лица и времени, ют – на глагольную форму 3 лица мн. числа со значением субъекта действия и т.д.

Сложнее обстоит дело с омонимичными и многофункциональными морфемами. У них увеличивается количество возможных связей, возрастает их валентность. Ср., например, морфему воз в словах возить (корень) и воздать (префикс). Морфема и может быть: а) окончанием (двери), б) суффиксом (солить), в) союзом (двери и окна). Логика подсказывает здесь универсальный алгоритм: двигаться от наиболее вероятных сочетаний – на основе исходных однозначных или маловалентных морфем, – последовательно сужая тем самым круг остающихся в заданном комплексе морфем и сокращая количество возможных сочетаний с ними.

В-третьих, в русском языке, как и в других языках аналогичного строя, границы между морфемами в словоформе со временем могут меняться в силу его непрерывного развития. Изначальный смысл соединяемых морфем в новом когда-то слове, а также семантическое соотношение между ними постепенно затемняются и утрачиваются, и в результате слово начинает осознаваться как непроизводное и нечленимое. Но эволюция эта длительная, отсюда – нередкие колебания при решении вопроса о членимости слова. Лингвисты отмечают в подобных случаях промежуточную (этимологическую) границу между морфемами. Например, в словах: вплоть (в- + сущ. плоть ?тело?), жир (жить – устаревшее ?кормиться? + суффикс -р).

В предлагаемом пособии принята максимально прозрачная степень членимости. Это степень, определяемая сохранением отчетливой живой связи между морфемами как компонентами основы или словоформы. Ср. синонимы востребовать и взыскать. В первом из них выделяем префикс вос- со значением интенсивности (решительности, непреклонности) действия, названного производящим глаголом требовать. Во втором префикс и корень не разделяем, поскольку они утратили свое историческое значение: ныне их сочетанием не мотивируется значение современного глагола взыскать. Хотя в данном случае в русскоязычном сознании достаточно отчетливо ощущается историческая граница. На том же основании в заданиях не расчленяются на морфемы: местоименные наречия почему, зачем и др.; союзы также, зато и т.п.

Далее. Как известно, смысловая мотивированность выделения морфем поддерживается свойством их регулярности в языковой системе. Ср. наречия регулярной модели: сверх-у, сбок-у, сниз-у и т.д. В случае если аффикс не обладает этим свойством, то он выделяется на основании регулярности корня, например дом-ой, почт-амт и т.п. В ряде случаев приходится руководствоваться формальным признаком, а именно – действующими правилами орфографии, поскольку указанные факторы – мотивированность и регулярность – оказываются слишком неопределенными. Так, решающим при разделении на пазлы составных наречных выражений и служебных слов становится их раздельное написание: без устали – 2 морфемы, несмотря на – 2, в связи с – 3 и т.д. Впрочем, есть исключения, например: союз причины так как, в отличие от приведенных образований, разделить на 2 пазла нельзя, поскольку расчлененное употребление омонимичного сочетания в значении местоименных наречий образа действия (типа Сделал так, как просили) явно расходится со значением причины.

Особого внимания при подготовке пазловых заданий требуют местоимения. Специфика их лексической семантики, как указательных слов, а также малофонемность их основ делают ограниченными основания их членимости. Тем не менее, поскольку их грамматическая изменяемость сомнений не вызывает, их структура, наряду со спецификой, во многом обнаруживает типичные – регулярные и узнаваемые (воспроизводимые) – форманты. При этом следует учитывать еще одну особенность личных местоимений: в составе их падежно-родовой парадигмы формы именительного падежа образуются от другой основы, по сравнению с косвенными падежами.

Приведем полные парадигмы склонения личных местоимений для наглядного представления наличия или отсутствия оснований членимости.

ИМЕНИТЕЛЬНЫЙ Р. Д. В. Тв. Пр.

я мен-я мн-е мен-я мн-ою (обо) мн-е

ты теб-я теб-е теб-я тоб-ой (о) теб-е

он, он-о его ему его им (о) нем

он-а её ей её ею (о) ней

мы н-ас н-ам н-ас н-ами (о) н-ас

вы в-ас в-ам в-ас в-ами (о) в-ас

он-и их им их ими (о) них

У местоимений кто, что, тот падежные формы также достаточно демонстрируют звуковое единство основы и флексии, превосходящее в отношении членимости признак нерегулярности некоторых окончаний:

к-то к-ого к-ому к-ого к-ем (о) к-ом

ч-то ч-его ч-ему ч-то ч-ем (о) ч-ём

т-от т-ого т-ому т-от т-ем (о) т-ом

Аналогично членятся формы рода и числа последнего местоимения: т-а, т-о, т-е и все остальные члены их парадигм.

Для первообразных местоименных корней характерны ограниченные сочетаемость и омонимичность (или отсутствие таковой), что способствует их лучшей распознаваемости. Например: он встречается только в формах рода и числа: он-а, он-о, он-и; мы – только в глагольных формах мы-ть, мы-л; мн – только в формах мне, мною, в редком мн-ить и в некоторых его производных; уникальны корни: теб, тоб, нём, ней, ч. (см. выше). Отметим также особенность местоимения что: своей расчлененностью (ч-то, ч-его…) оно отличается от нечленимого союза что; ср.: Я увидел, что старик читает библию – Я увидел, что читает старик. В первом предложении – союз, во втором – местоимение в Вин. падеже.

В-четвертых. Особое место в манипуляциях с морфемами занимает широко распространенное в русской речи их варьирование. Например: раздать – распустить, взлететь – вознестись, искать – подыскать, ров – рва, во рве…, куплю – купишь, купит…, невежа – невежда, древо – дерево, ограда – загородка, ведущий – поющий и т.д. В научной литературе о русском языке широко описаны происхождение, разновидности, условия и функции варьирования морфем или звуков и звукосочетаний в их составе. Но в контексте настоящей работы – реконструкции русской речи из морфем – более актуальна оценка возможных сочетаний вариантов морфемы с другими морфемами. В этом плане варианты морфем чаще всего служат подспорьем поиска их (пазлов) верных сочетаний, так как они распределяют между собой круг возможных комбинаций. Так, из двух вариантов корня прав и правл валентность второго варианта существенно ′уже первого. Он встречается: а) в глагольных формах 1-го лица ед. числа – правл-ю, у-правл-ю-сь; б) в разных производных, включающих основу глагола несовершенного вида на -я: за-правл-я-ют, у-правл-я-ющ-ий; в) в производных с суффиксами -ени-, -енец-: у-правл-ени-е, у-правл-енец. Таким образом, если в заданном составе пазлов имеется морфема правл, то для замещения постпозиции к ней обязательно должна быть и одна из четырех указанных морфем. Ср. более широкую сочетаемость варианта прав: прав-ишь, прав-ит, прав-им, прав-ите, прав-ят, прав-и-л-и; прав-и-тель, прав-ый, прав-д-а, прав-ил-о, прав-от-а, прав-к-а, за-прав-щик и др.

В-пятых. Лингвистические пазлы, помимо основной, сегментной «материи», из которой они состоят, – звуков речи и их сочетаний, − оснащены суперсегментными средствами распознавания – пунктуацией и обозначенным ударением.

Ударение в русском языке, в силу его незакрепленности за определенным слогом, другими словами – по причине его разноместного и подвижного характера, часто служит дополнительным средством различения: а) однокоренных слов, б) омографов, в) грамматических форм. Эта функция осуществляется в основном перемещением ударения с одной морфемы на другую. Например: а) пр′аво – прав′а (водительские), д′ерево – дерев′янный, др′уг – н′едруг; б) мук′а - м′ука, п′ора (мн. п′оры) – пор′а; в) стекл′о, стекл′а – стёкол, стёклами, семь′я – с′емьи, см′елый – смел′ее и т.п. Иногда такие различия сопровождаются перемещением ударения внутри корня: а) л′ошадь – лош′адка; б) кр´итик – крит´ичный; и др. В пазлах знак ударения стоит перед ударной гласной.

Набор пазлов, на которые фраза «рассыпана», завершается пунктуационной группой – знаками препинания, обязательными для восстанавливаемой фразы. Они тоже «рассыпаны» беспорядочно, за исключением тех, которые однозначно завершают предложение – точка, вопросительный и восклицательный знаки, – каждый из них в пунктуационной группе, естественно, приведен последним пазлом. Парные знаки препинания – скобки и кавычки – считаются парами (одна пара – один пазл), поскольку они никогда не распадаются на их составляющие. Парные запятые и тире, выделяющие с обеих сторон различные сегменты внутри предложения, считаются по два знака в каждой паре.

ПРИМЕРНЫЕ ЗАДАНИЯ

по конструированию (восстановленнию) «рассыпанных» фраз

1

= 16 морфем, 3 знака препинания. А.Блок

2

= 19 морфем, 1 знак препинания. И.И.Срезневский

3

= 15 морфем, 4 знака препинания. М.Горький

4

= 24 морфемы, 4 знака препинания. А.Н.Некрасов

5

= 22 морфемы, 2 знака препинания. Н.С.Лесков

6

= 27 морфем, 4 знака препинания. П.П.Ершов.

7

= 27 морфем, 8 знаков препинания. Л.Толстой (слова персонажа).

8

= 16 морфем, 2 знака препинания. Лешек Кумор.

9

= 20 морфем, 3 знака препинания. С.А.Рачинский.

10

= 17 морфем, 1 знак препинания. Из популярной песни.

ОБРАЗЕЦ

решения пазлового задания

/ л / ой / ой / кр′упн / ′а / всегд′а / нн / сь / крюч / ых / п′ойма / бы / рв / а / ет / ая / ′а / кот′ор / со / в′а / с′ам / ′а / с / р′ыб / к / из / т / , / . / = 27 морфем, 2 знака препинания.

Начинаем операции с уникальных или маловалентных сочетаний пазлов в данном ряду. Так, к пазлу крюч (однозначно – корень) в постпозиции подходит из заданного ряда только к (известный суффикс). В свою очередь, этот суффикс легко выбирает следующий за ним пазл ´а (ударное, однозначно – окончание род. падежа). Дальше оценивается вероятность разных форм этого падежа, а также опорного слова для него, исходя из предположения, что речь здесь идет о рыбалке (ср. пазл рыб).

крюч<к<′а → 1) с крючка, 2) из крючка → с крючка;

рв<а<л<′а<сь → со>рвалась → сорвалась с крючка;

сорвалась → рыб?а;

рыба → т<′а;

та → 1) котор-ая, 2) котор-ой, 3) котор-ых → та, котор-ая сорвалась;

сам → 1) сам<ой, 2) сам<ых → сам-ой (рыбой);

крупн<ой → самой крупной;

пойма<нн<ых → из пойманных → из пойманных рыб;

бы<ва<ет.

Из полученных фрагментов складывается фраза: Самой крупной из пойманных рыб бывает та, которая сорвалась с крючка. Однако не использованным пока остается наречие всегда. Оно легко вписывается перед глагольной связкой бывает или после нее.

ИСХОДНЫЕ ТЕКСТЫ

для контрольной проверки

1. Сотри случайные черты – и ты увидишь: мир прекрасен. А.Блок.

2. Народ выражает себя всего полнее и вернее в языке своем. И.И.Срезневский.

3. Не всегда важно – что говорят, но всегда важно, как говорят. М.Горький.

4. Однажды, в студеную зимнюю пору, Я из лесу вышел; был сильный мороз. А.Н.Некрасов.
5. Пока кошка в отсутствии, без нее начинают шалить домашние мыши. Н.С.Лесков.
6. Тут Иван с печи слезает, Малахай свой надевает, Хлеб за пазуху кладет, Караул держать идет. П.Ершов.
7. «Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего». Л.Толстой (слова персонажа).
8. Подумать только: грамоту выдумали неграмотные! Лешек Кумор (польский писатель).
9. Учительство в русской школе – призвание, но не ремесло. С.А.Рачинский (профессор и сельский учитель XIX в.).
10. Только у любимой могут быть такие необыкновенные глаза. (Из песни репертуара Рашида Бейбутова).

Памятка для проверяющего.

− Помимо исходных текстов, критериями правильности ответов являются совместно: а) понятность и логичность содержания получившейся фразы; б) соблюдение норм литературного языка в) исчерпанность и предельность заданного ряда пазлов.

− В силу особенности русского языка – относительно свободного порядка слов в предложении, – отклонения в ответах от подлинного текста за счет расположения слов, не искажающие исходного смысла, не считать ошибкой.

− «Лингвистические пазлы» в качестве тренировочных упражнений приведут к наилучшему результату при изучении словоизменения и словообразования, структуры словосочетания и предложения.