Научный журнал

Научное обозрение. Филологические науки

Литературно-книжные слова образуют особую группу лексического состава языка. «Они – как особая категория нейтральных слов – отличаются от категорий устаревших и исторических слов и терминов. В живом разговорном и нормативном литературном языке они малоупотребительны, а потому отличаются и от общеупотребительных слов» [4, 81]. Этот взгляд разделяют и другие исследователи [3, 24; 8, 32; 9, 56]. Действительно круг применения этой лексики довольно узок; в повседневном общении люди прибегают к нему редко.

Прозаик Фазлиддин Мухаммадиев широко использовал литературно-книжные слова в своих произведениях, поскольку они более ярки и образны, более эмоциональны и впечатляющи, чем разговорные и диалектные, придавая художественному произведению выразительность и изящество.

Исследование его творчества свидетельствует: Ф.Мухаммадиев – воистину писатель, уделяющий особое внимание языку повествования и речи персонажей, весьма уместно использующий литературные выражения [7, 133]. Он стремился употреблять такие слова, которые будучи книжными, вполне понятны читателю, одновременно выразительны и впечатляющи. Поэтому писатель использовал ряд таких слов, которые, «будучи, по сути, присущи языку классической поэзии, порой применяются в поэзии современной» [5,9]. Принимая это во внимание, мы делим литературно - книжную лексику произведения Мухаммадиева на две категории: 1. слова, присущие прозе и часто встречающиеся и у других современных таджикских писателей: масъуд – благоприятный [5, 112], чеьра– лицо, облик [5, 260], яыин – точно [5,203], нек - хороший [5,190], фарох – просторный [5,141], рухсор - щеки [5, 37], махмур - опьяненный, муаттар – ароматный [5, 248], сарафроз – гордый, масрур – веселый, сать – поверхность [5,139], посух – ответ [5, 277], пайщом – весть [5, 428] слова, свойственные поэзии и используемые последними редко: ыабо – халат [5,57], париваш – подобная фее [5,240];дилпазир – милый [5,272], парирух – красавица [5,буквально – с лицом феи, 303], дилнавоз – услаждающий [5,305], симинтан - сребротелый, атрогин и атромез – благоухающий [5,302], нажосат – грязь [5,146], порсо – благочестивый [5,91], бадкеш – грешный [5,168], фаттон – соблазнительный [5,240], нофармон – лиловый [5,233].

Вышеприведенные слова, которые свойственны классической поэзии, понятны широким читательским массам наших дней. Особенно ясен их смысл, когда они приводятся в контексте. Хочется отметить, что писатель выбирает их весьма искусно. Обращение к подобной лексике обусловлено также темой самых произведений: Зиндагонии ин дуньё саргардонии бе?уда, хобу хаёл асту бас, аммо ?аёти он дуньё барои бандагонии порсо подоши муносиб хо?ад буд - Жизнь на этом свете – бессмысленная суета, сон да мечтания. А вот жизнь на том свете – заслуженное воздание для благочестивых рабов божьих [5, 91] Паск?ча ва пайра?а?ои байни ду к?чаи калони мутавозии Минои муборака пур аз на?осат - Переулок и дорожки между двумя параллельными улицами благосклавенного Мино полны грязи [5, 146]; Ду карат ?о?ии мо ривояте гуфтанд, ки мувофи?и он дар ?амин ?ои намоз хондаи мо ?азору ча?орсад сол му?аддам, дар байни лашкари пай?амбар ва Мусайлимаи баддину бадкешу бадни?од ?анги хунине шуда будааст – Наш дважды ходжи поведал предание, согласно которому на том самом месте, где мы совершили молитву 1400 лет тому назад между войсками пророка и нечестивого, грешного, гнусного Мусайлимы произошла кровавая битва [5, 168].

Автор неслучайно употребил слово порсо– благочестивый [5, 243]: он хотел показать именно с его помощью положительные человеческие качества. Используя так слово на?осат – грязь [5,242, 847], он стремился представить читателю картину грязных и зловонных улиц “обиталища мусульман”. Конечно, смысл слова понятен не всем. Посему писатеь в другом предложении как бы истолковывает его: Э?тиёт нашуда ?адам гузоштан хатарнок аст ва кас ма?бур мешавад, бо як даст латтае ба бинии худ дошта, пайваста ба пеши по чашм д?хта, чида-чида пой монад – Передвигаться /здесь/ без предосторожностей опасно. И человек вынужден держать в руке тряпку, прижимая ее к носу, внимательно смотреть под ноги и двигаться шажками [5,146-147]. Второе предложение объясняет и дополняет первое. Так писатель, обращаясь к литературно-книжным словам, высказывает свою мысль образно, выразительно и иронично, хотя повесть описывает события, происходящие в наши дни, автор – с помощью художественных отступлений – относит действие к очень продолжительному периоду. По его собственным словам, он переносит читателя «из середины двадцатого века в средние века». Разумеется, в таких случаях художнику приходится прибегать к самым разным выражениям из лексического состава языка. Вот и Ф.Мухаммадиев – для того, чтобы читатель наиболее ясно и полно представил себе качества Мусайлимы – употребляет слова баддин, бадкеш, бадни?од – нечестивый, грешный, гнусный. Это повышает эмоциональное воздействие предложения, придавая ему сатирический оттенок. Писатель хочет здесь показать: ислам с самого начала своего зарождения встречал противоборства. И пока он распространялся, было пролито много крови. В этом смысле использованные автором слова выполняют стилистическую функцию.

В романе «Угловая палата» мы видим ряд слов, которые введены писателем с различными целями и редко встречаются в разговорной речи. Это, к примеру, мало?ат – прелесть [5,230], назокат – нежность [5,230], мар?уб – привлекательный [5,305], мавзун – стройный [5,237], лазиз – лакомый [5,304], кадбону – домоправительница [5,299], савганд – клятва [5,287], сангар – укрепленный [5,289], ни?он – тайный [5,289], парирух – с лицом феи [5,303], мужда – весть [5,305]. Подобные слова “тщательно выбираются автором и несут на своем месте определнную стилистическую нагрузку. Читая роман “Угловая палата”, нетрудно убедиться в том, что писатель достиг высокого уровня как мастер слова” [5,15, с. 27].

В своих произведениях он использует литературные слова, которые пробуждают у читателя эмоции, помогают ему легко разобраться в качествах и особенностях персонажей, постичь сущность авторской мысли в художественное описание. Скажем, красота одинь из основных героев романа Хиромон воплощена в таких словах: навни?ол – молодое деревце, саженец, дилпазир – очаровательная, назарробо - притягательная. А для показа превосходства природной красоты Хиромон от сверхъестественных качеств от отдельных красавиц писатель обращается к следующим словам и выражениям: париваш – подобная фее, сарв?ад – с кипарисовым станом, симинтан - сребротелая, ?амилаи даврон – красавица [5,своего времени], м?и сунбул – гиацинтовые волосы, р?и чун гул – лицо словно роза [5,240].

Высокой художественностью проникнуты слова такой же категории барафрохтан – водружать, боровар?–плодородие, плодоношение[5,240], кошона – обиталище, р??навоз – поднимающий дух, ри??отомез – трогательный [5,85], махмур – опьяненный [5,111], соир – иной; весь [5,160], димор – гибель, садама– контузия [5,284], синон- острие [5,286]. Каждое из этих слов имеет синоним в общенародной или диалектной лексике. Но писатель, учитывая их стилистические особенности, счел нужным употребить именно эти слова: Хиромон мисли навни?олест, ки дар бо?и бар?аво ?ад барафрохтааст. Навни?оле, ки чи дар айёми гулу шукуфаю ?ангоми бороварї ва чи фасли тирамо?у дар чиллаи зимистон бо як зайл назаррабою дилпазир аст – Хиромон подобна саженцу, который и в пору расцвета, и в пору плодоношения, в весенние дни и зимние /студеное/ сорокодневье одинаково притягателен и очарователен [5,240]. Вот что пишет об использовании таких слов Н.М.Шанский: “Особым разрядом книжной лексики, чаще всего употребляющимся в стихотворных произведениях, но встречающимся и в художественной прозе, является так называемая поэтическая лексика. Поэтическая лексика выделяется особым стилистическим характером взволнованности и лиричности. Входящие в нее слова или создают патетический тон повествования, или придают ему мягкость и задушевность” [5,16, с. 138-139]. В произведениях Ф.Мухаммадиева, особенно в романе “Угловая палата”, немало таких выразительных, чарующих поэтических слов: парвонасон- подобная бабочке [5,258], раиятнавоз – верноподданный [5,382], нак??иш – укоризна [5,394], хушнак?ат – благоухание [5,408], зудудан – очищать [5,361].

Применение подобных слов свидетельствует, что Ф.Мухаммадиев обладал особым тяготением к поэтической лексике[5,11, c.49; 12, c. 54].

Ф.Мухаммадиев в тех случаях, когда нужно описать отрицательное явление, привлекательную картину, выбирал слова и выражения, которые будучи умеренными, в то же время могут полностью выразить авторскую мысль. Метод это верен вдвойне. Во-первых, таким путем просто и легко выражется мысль автора и персонажа. Во-вторых, предложение обретает смысловой и стилистический оттенок, что украшает описание. То есть привлекательные предметы, явления, действия показываются с помощью привлекательных слов. Это, разумеется, требует от художника высокого мастерства и подлинного искусства. Только при таких условиях он может подать несимпатичнейший, неприятнейший, грубейший объект так, что его описание получится изящным и красочным, доставляя читателю удовольствие. Подобное творческое отношение к предмету одобряют сами писатели.

Слова димор – гибель, назор? – слабость, садама – контузия [5,248], куффор – иноверующий – использованы автором таким же образом: Дар ва?таш пай?амбари худо аз таъ?иби ?урайши?о ва соири куффор гурехта, ба ин ?о пано? оварда будаанд – в свое время божий пророк сбрел здесь прибежище, спасаясь от преследования курайшитов [5,одно из арабских племен. – Т.Ш.] и всех неверных [5,160]; Ё ?абиби парвардигор! – гуфтаанд ?абраил..., - агар изн ди??, ?оло ин к???ои баландро ба фалак бардошта, ба сари ин ?атлабонони ?адрношинос биандозам ва димор аз р?згарашон, дароварам – О, возлюбленный творца! – воскликнул Джабраил..., - если ты позволишь, я сейчас взметну в небо эти высокие горы, обрушу на головы этих неблагодарных палачей и уничтожу их [5,160]; А?иб, ки фармуда бошад, ки мур?и бисьёреро дар ин харобию назор? кушта ба фур?ш бароваранд? – Удивительно: кто велел, чтобы это множество птиц с их худобой и слабостью убили и пустили в продажу? [5,265]; Дар ин хислати м?йсафед таъсири ?аро?ат?о ва садамаи чанг ?ам ?аст – В этом характере старика сказываются также последствия его ранений и военной контузии [5,284]. Вступая в контексте, подобные слова, с одной стороны, делают предложения гладкими и удобочитаемыми, с другой – способствуют лаконичности авторского изложения. Если соир и димор даровардан в повести “Путешествие на тот свет” носят иронический и метафорический характер, то назор? и садама в романе «Угловая палата» выражают укор и сожаление.

Во втором примере [5,димор даровардан] слово “даровардан” писателем использовано неправильно, ибо в таджикском языке известно “димор баровардан” [5,225]. В таких сочетаниях, как указывает В.В.Виноградов, очень сильно выражается фразеологически связанные значения слов, которые имеют единичную сочетаемость [3, 162-189]. Поэтому подобные слова, как димор – гибель, уничтожение, месть [5,242] в современном таджикском языке отдельно не употребляются. Надо сказать, что, встречаясь только в вышеназванных книгах, слова эти отсутствовали в произведениях других таджикских современников писателя и не использовались в таком значении в новых произведениях сомого Ф.Мухаммадиева. Автор не только уделял большое внимание удобочитаемости, выразительности и изяществу слов, он неизменно заботился о четкости речи повествования и персонажей. Выбирая книжные слова, писатель задумывается об образности, стилистической стороне, эмоциональности и экспрессивности той или иной лексики: Урус? гап назанед! – бонге баланд шуд аз он с?и палоси мо – Не говорите по-урусски! – послышался громкий окрик с той стороны нашего паласа [5,111]; Ибро?им?он ба ?амаи ран??о, азоб?о тоб меорад. Ба шарте ки р?зе ба матлабаш бирасад. Ба висоли ... ёр... ба васли Хиромон – Ибрагимджан выдержит все муки и страдания. С условием, что однажды он достигнет желаемого… На встречу с любимой…, на сближение с Хиромон [5, 293]. В первом примере упоминается окрик муллы Абдураззыкджана, услышавшего, что Исрафил и Курбан беседуют по-русски, и требующий прекращения разговора. Но это был не обычный крик. И – чтобы усилить эмоциональное воздействие эпизода – автор употребил именно слово бонг. Во втором примере дается пример речи самого автора, использующего слова ран??о и матлаб – муки и желаемое для показа решительности намерения персонажа. Обычно в таких случаях говорят азобу у?убат – тяготы и мучения. Но понятие ран? шире [5, 243]. Он способствует наиболее убедительному описанию образа Ибрагимджана. Матлаб – синоним слова хо?иш, талаб [5, 242]. Однако, последние слова не могут полностью воплотить заложенный в них смысл, ибо в данном предложении имеется ввиду «ба ма?сад расидан» - достигать цель, добиваться своего. Потому-то писатель счел нужным сказать именно матлаб. Но суть предложения принуждает употребить слово “ма?сад”. Что касается встречи и свидания, - в первом случае мы видим висол, во втором – васл – соединение, сближение. Эти слова однокорневые и однозначные. А вне контекста между ними есть смысловая разница [2, 7]. Используя их, писатель выражает стремления и желания любящего человека и тем самым избавляется от повтора слов и вульгаризмов. И в этом – тоже одна из примечательных стилистических особенностей языка произведений Ф.Махаммадиева.

Общеизвестно, что на протяжении веков – в силу разных причин – слова претерпевают смысловые изменения; причем в литературе любой эпохи они используются в том значении, которое для этой эпохи характерно[6; 7; 9]. Но есть и другая категория слов. Они многозначны и каждому присуще несколько значений. Подобных слов немало и у Ф.Махаммадиева. приведем несколько примеров: в одних из них слова применяются в своем ограниченном значении, в других обретают новый смысл. К первым можно отнести – анб?? – толпа [5, 34], муаттар – аромат [5,248], мараз–зараза [5,325]. Ко вторым принадлежат садд – преграда [5,77], машъала – факел [5,357]. В повести “Путешествие на тот свет” автор чаще всего употребляет анб?? применительно к людям: анб??и одамон – толпа людей [5,34], анб??и ?о?иён – толпа ходжей [5,63]. Слово «анб??» в основном используется с неодушевленными существительными, но иногда встречается и с одушевленными существительными множественного числа «одамон». Однако «анб??и ?о?иён», нечто новое, и в употреблении Ф.Махаммадиева приобретает комический оттенок и не причиняя вреда красоте изложения, придает описанию ироническую окраску: Дар байни анб??и ?о?иён фа?ат ягон-ягон ходимони полис ё хизматчиёни аэропорт ба назар мерасиданд, ки бо маша??ате ба худ ро? кушода мегаштанд – Среди толпа ходжей бросались в глаза только единичные служащие полиции и работники аэропорта, которые с трудом пробивали себе дорогу [5,63]. В другом месте это слово говорит о несметном количестве мух: Анб??и тираи магас дар фазо озодона дар сайру гашт аст – Множество, тьма мух свободно прогуливается в небесном просторе [5,76].

Как всякий трудолюбивый писатель Ф.Мухаммадиев был полон устремлений, всегда пребывал в поиске. А найденное применял весьма уместно и умело[15; 2, 16]. Иногда же он без особой нужд употреблял такие трудные для понимания того времени слова: файсала – разрешение [5,323], мудда? – претендент, мухосим – противник [5,323]: Маздо ?амон хиради му?аддас аст ва ихтилофи муддаён ва мухосимонро ба василаи оташ файсала меди?ад – Маздо [Ахурамазда - Т.Ш.], - это священная мудрость, он разрешает противоречия претендентов и противников с помощью огня. Впрочем, сфера употребление таких выражений в последующие годы в таджикском языке стали намного шире[ 8,47].

Вообще Ф. Мухаммадиев с большой серьёзностью и ответственностью относится к слову, а особенно к слову книжному – главному орудию художественной литературы. Он многократно испытывает такие слова в своей творческой лаборатории, а потом уже использует их, тщательно отделывая.